Все испытав, мы знаем сами, Что в дни психических атак Сердца, не занятые нами, Не мешкая, займет наш враг, Займет, сводя все те же счеты, Займет, засядет, Нас разя… Сердца! Да это же высоты, Которых отдавать нельзя.
Воспоминания и биография
Кукушкина Алексей Васильевича
Родился 23 октября 1924 году в д. Заякошье Череповецкого района Вологодской области.
Русский, православный. Член Коммунистической партии Советского Союза с 1944 года по 1992 год.
В комсомоле — с 1938 по 1944 год.
В 1942 году окончил 10 классов 1-й средней школы г. Череповца, в августе 1942 года был призван в ряды Красной Армии и зачислен курсантом Лепельского военного училища Архангельского военного округа, которое закончил по первому разряду в декабре 1943 года.
В 1951 году закончил Военную академию им. М.В. Фрунзе,
в 1973 высшие академические курсы при академии Генерального штаба им. Ворошилова.
Лауреат Государственной премии СССР за 1978 год.
О начале войны узнал из речи Молотова, по радио и пожалел, что мне еще только 16 лет и на фронт, наверняка, не возьмут. В боевых действиях начал участвовать только в конце 1943 года, по окончании училища, младшим лейтенантом на Западном фронте в 159-й стрелковой дивизии 5-й армии в должности командира стрелкового взвода 631-го стрелкового полка.
Зимой 1944 года дивизия и полк вели ожесточенные бои на Витебском направлении по освобождению станции Лиозно, населенных пунктов Сутоки и др., отражая яростные контратаки немцев. Особенно запомнился ожесточенный бой нашего батальона, под командованием капитана Козина, за важную высоту под кодовым названием «Медуза».
В конце апреля 1944 года в очередном бою я был тяжело ранен и эвакуирован в тыл. После лечения в эвакогоспитале №4091 меня направили на курсы усовершенствования офицеров пехоты. По их окончании на фронт прибыл лишь в феврале 1945 г. Воевал в должности командира стрелковой роты 617-го стрелкового полка 199-й стрелковой дивизии 49-й армии 2-го Белорусского фронта. Дивизия участвовала в марте-апреле 1945 года в боевых действиях в Восточной Померании, юго-западнее Кенигсберга и в овладении 25-30 марта городами Гдыня, Сопот.
С падением Кенигсберга (6-9 апреля) и завершением операции дивизия и наш полк автотранспортом к 15 апреля были переброшены на р. Одер южнее города Штетин для участия в Берлинской операции.
18-20 апреля наш полк в составе войск 49-й армии с большим трудом форсировал на лодках два русла р. Одер (Вест-Одер и Зюд-Одер), с боем преодолев заболоченную пойму, закрепился на левом берегу реки. В последующем, ломая ожесточенное сопротивление противника, наступали северо-западнее Берлина, с боем овладели г. Темплин и множеством других населенных пунктов. Преследуя отступающих фашистов, 4 мая захватили г. Пархим, вышли на рубеж реки Эльба, где встретились с передовыми частями 2-й армии англичан.
Великую Отечественную войну закончил 8 мая 1945 г. в должности командира 1-й роты 617-го СП полка 199 СД. Полк находился в лесу в районе сосредоточения в 10-15 км от г. Пархим. Дивизией тогда командовал полковник Полосухин, начальником политотдела был полковник Майский, должность командира полка исполнял майор Резник, командиром нашего батальона был боевой и опытный майор Марамзин.
После войны службу проходил в разных частях группы оккупационных войск в Германии. В 1948 г. поступил учиться в военную академию им. Фрунзе, которую закончил в 1951 г. После академии служил в войсках Дальнего Востока, работал в штабе 37-го гв. Воздушно-десантного корпуса, в штабе Дальневосточного военного округа, был начальником оперативного отделения и исполнял должность начальника штаба воздушно-десантной дивизии. В 1964 году был переведен в Москву в штаб ВДВ на должность зам. начальника отдела боевой подготовки войск. Последние 15 лет проработал на должности начальника разведки ВДВ.
В вооруженных силах прослужил 43 календарных года, из них 34 года —
в воздушно-десантных войсках. Совершил 512 прыжков с парашютом, два из них — в боевых операциях.
После Отечественной войны участвовал в операции по вводу войск в августе 1968 года в Чехословакию в должности начальника штаба оперативной группы по управлению действиями воздушно-десантных частей на территории Чехословакии.
Лично первым самолетом десантировался на аэродром Миловице.
В декабре-январе 1979 года в должности начальника штаба оперативной группы участвовал в планировании и управлении боевыми действиями десантных частей в Кабульской операции.
В Великой Отечественной войне был дважды ранен: тяжело — 21 марта 1944 года, легко — в марте 1945 года (от госпитализации отказался). Тяжело — в августе 1947 года. Ранение в руку и голову получил от разрыва гранаты Ф-1, которую выбросил из окопа из-под ног людей, оброненную в окопе одним из солдат. Лечился амбулаторно в полковом медпункте.
За участие в боевых действиях в ходе Великой Отечественной войны и других военных операциях награжден:
— орденом Красного Знамени, № знака 53946, номер приказа не знаю. Орден лично вручал командующий 5А генерал-лейтенант Крылов Н.И. в марте 1944 г. За мужество и умелое управление подразделением при обороне важного опорного пункта;
— орденом Красного Знамени, № знака 487374. Указ Президиума верховного Совета СССР от 28.4.1980г. За умелую организацию, твердое управление войсками и личное мужество, проявленные в ходе Кабульской операции в декабре 1989 и январе 1980 годов.
Орден вручал в мае 1980 г. Зам. председателя Верховного Совета
Кузнецов В.И.;
— орденом Отечественной войны 1-й степени, № знака 453875. Указ Верховного Совета СССР от 11.3.1985 г. За активное участие и воинскую доблесть, проявленные в ходе Великой Отечественной войны. Орден вручал Командующий воздушно-десантными войсками генерал армии Сукоруков Д.С;
— орденом Красной Звезды, № знака 1705385. За умелое выполнение боевых задач. Вручал командир 199-й стрелковой дивизии полковник Полосухин в мае 1945 года;
— орденом «За службу Родине в вооруженных силах СССР» 3-й степени, № знака 7277. За умелую подготовку разведывательных частей в войсках. Орден вручал командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. в 1970 г;
— орденом «Знак Почета», № знака 589960. За умелую организацию и руководство боевой подготовкой войск. Орден вручал командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. в 1967 г.;
— медалью «За отвагу», № знака 2332189; «За боевую доблесть». Медаль вручал командир 631-го стр. полка в марте 1944 года;
— Медалью «За боевые заслуги», без номера; «За выслугу лет»;
— Знаком ЦК ВЛКСМ « За воинскую доблесть» Вручал секретарь
ЦКВЛКСМ тов. Пастухов в мае 1983г.
— Медалями: «За победу над Германией в ВОВ», «За взятие Кенигсберга» и еще 27 юбилейными медалями, медалями за выслугу лет и медалями иностранных государств.
В войне участвовали, кроме меня, еще три родных брата: Николай, Александр, Иван. Александр погиб в результате тяжелого ранения на Карельском фронте в мае 1942 г. Иван пропал без вести на Ленинградском направлении в августе 1941 года. Николай закончил войну в звании майора, командира танкового батальона, награжден четырьмя боевыми орденами ( В том числе орденом Красного Знамени) и медалью «За Отвагу». Кроме того, в войне участвовали семь двоюродных братьев и дядя. Из них пятеро погибли на фронтах в период 1941-1944 гг. Дядя, Смирнов Павел Семенович, и его сын Вячеслав за боевые заслуги и храбрость имели по ордену Отечественной войны и по четыре медали «За Отвагу».
В настоящее время из родственников — участников войны в живых никого нет.
Мною написаны и изданы мизерным тиражом две брошюры. Это очерки: «Воспоминания о командующем — генерале армии Маргелове В.Ф.» и «Прыжок десантников в Афганистан». Кроме того, опубликована в военно-историческом журнале в шестом номере за 1995 год статья под названием « Как был взят Кабул».
Из военных воспоминаний наиболее врезался в память момент
форсирования двух русел р. Одер 18-20.4.45г.
Туманное раннее утро. Мелкий, нудный дождь со снегом. Под непрерывным артиллерийским огнем немцев на лодках переправлялись мы через восточное русло. С трудом перетаскиваем через высокие дамбы тяжелые лодки. По залитому водой лугу тащим переправочные средства по грудь в холодной воде к очередному западному руслу. С трудом подбираемся к высоким дамбам и готовимся преодолеть реку. Холодная вода сковывает ноги и руки, обручем стягивает сердце. Физическую боль и усталость, преодолевая солдаты напряжены до предела. Еще бросок, и лодки вновь спущены на воду. Под ураганным огнем преодолеваем и западное русло. Впереди болотистая пойма, сплошь залитая водой. Не останавливаемся, по грудь в воде продвигаемся к Западному берегу. Молодцы артиллеристы! Они непрерывно ведут огонь, подавляя огневые точки немцев на берегу и артиллерию на позициях. Наконец-то зацепились за берег. Теперь, как выразился тогда один из пожилых солдат, нам и черт не страшен!
Вспоминая начало своей фронтовой жизни, как сейчас вижу лица солдат моего взвода — всего 16 человек, т.е. 50% от штатного состава. Трудно поверить, но факт — такое маленькое подразделение состояло из людей семи национальностей, возрастом от 19 до 44 лет: шесть человек русских, в том числе 2 сержанта — Голубев и Власов; двое украинцев, один молдаванин, двое азербайджанцев, два туркмена, узбек и уйгур. Подавляющее большинство было деревенскими жителями, не служившими раньше в армии. Выходцы из азиатских республик плохо владели русским языком, так что иногда мы с трудом понимали друг друга.
Однако других солдат не было, надо было в окопе учить их прицельно стрелять, бросать гранаты, укрываться от огня противника, ходить в атаку, умело окапываться.
Во время войны было правилом — с прибытием людского пополнения на фронт из него в первую очередь отбирали людей в разведку, в связь, в артиллерию. Оставшиеся шли в пехоту, на пополнение стрелковых рот и взводов, которые почти всегда не были укомплектованы до штата.
В нашем 631-м СП зимой 1944 года было 2 стрелковых батальона вместо трех, в батальонах по 2 стрелковых роты вместо 3 , практически полк занимал оборону и наступал, имея впереди всего лишь
4 слабо укомплектованных роты.
Например, наша 1-я стрелковая рота тогда состояла из двух взводов. Первым взводом командовал младший лейтенант Иванов С., вторым — я. В роте было не более 50 человек (по штату 119).
Кроме двух стрелковых рот, в нашем батальоне были минометная рота, пулеметная рота, взвод 45-мм противотанковых пушек и взвод связи.
И вообще, во время войны и моего пребывания на фронте я никогда не видел, чтобы стрелковые подразделения были укомплектованы людьми свыше 60%; они больше всех несли потери, так как в атаку шли первыми, в обороне стояли впереди всех. Зима 1943-44 гг. на Смоленщине и в Белоруссии была снежной и довольно суровой. Мои солдаты — азиаты отчаянно мерзли в продуваемых шинелишках и ватниках. Самым ценным и оберегаемым предметом во взводе была железная печка с трубой. Ее всегда носили с собой, так как только она давала возможность обогреться и обсушиться в наскоро сооруженных блиндажах или землянке.
Зимой окопы по преимуществу отрывали в снегу. Огневые позиции пулеметов и противотанковых ружей укрепляли мешками с землей, укладывая их по брустверу.
К концу марта снег стал быстро таять. Окопы и огневые позиции разрушались на глазах. Надо было быстро закапываться в землю, которая промерзла за зиму на 30-40 см. Не хватало шанцевого инструмента. На взвод выделили всего лишь 5 тупых лопат; совки их гнулись, так как были сделаны не из стали, а из обычного железа. Кроме лопат, дали один тупой лом и кирку. Работали посменно день и ночь, в ход пустили взрывчатку. С большим трудом, но за полтора дня отрыли добротную траншею и огневые позиции.
Надо заметить, в стрелковых ротах всегда была проблема с шанцевым инструментом. Если удавалось добыть его за счет трофеев, то не было на чем его возить. На роту была положена одна парная повозка, в которой перевозились боеприпасы, термосы для горячей пищи и еще кое-что из ротного хозяйства.
С приходом весны стала досаждать вода. Она заливала окопы, и, несмотря на жердевые настилы, солдаты постоянно находились в глинистой жиже. По этой причине с наступлением темноты, несмотря на запрет, бойцы нередко вылезали из окопов и ходили по их верху. Немцы заметили это и неприцельными очередями из пулеметов поражали неосторожных солдат. Так, наша рота по этой причине потеряла раненными трех солдат.
Находясь в обороне, горячую пищу получали два раза в сутки, в темное время утром и вечером. Батальонная кухня подъезжала и становилась в укрытом месте метров 500-800 от переднего края. От каждого взвода за пищей отряжались по три — четыре солдата, которые с котелками шли к пункту питания и получали ее на взвод. Нередко, особенно зимой, к личному составу она попадала уже остывшей. Лишь потом появились термосы, и дело немного наладилось. Хуже было во время наступления, но и тогда старшины рот старались накормить личный состав. Однако младших офицеров и солдат постоянно преследовало чувство голода и желание выспаться. Чувство голода исчезло лишь, когда вступили на территорию Германии. В пищу пошли трофейные продукты, а в котел — скот, брошенный хозяевами.
Зимой и весной 1943-44 гг. наш полк участвовал в так называемых боях местного значения. До прибытия на фронт я наивно считал, что эти бои носят характер действия разведки и огневой перестрелки. И только на фронте понял, что это ужасные и кровопролитные бои за улучшение занимаемых позиций. Нередко требовалось отбить у немцев важную высоту или укрепленный населенный пункт. Такая задача ставилась батальону или полку. При этом задача выполнялась силами и средствами лишь полка, реже, дивизии, без должной и мощной артиллерийской подготовки и поддержки, без танков и, как правило, без авиации. И естественно, натолкнувшись на сильно укрепленные позиции немцев, атака захлебывалась с большими потерями для нас в живой силе. Я не ошибусь, если назову такие слабо подготовленные и необеспеченные огнем действия истреблением живой силы. Надеюсь, что когда-то исследуют пользу и вред подобной тактики. Тогда даже нам, зеленым лейтенантам, казалось глупым и преступным лезть не обеспеченными, слабо подготовленными на сильно укрепленного врага. Мы рассуждали: почему бы не собрать всю артиллерию дивизии, даже корпуса, и до начала атаки пехоты в пух и прах разнести этот опорный пункт, а потом уже атаковать его. Однако воевали по-другому.
Перед одним из таких боев на партийном собрании актива перед нами выступал замполит командира полка майор Кнор. Воодушевляя нас, он говорил: «Иногда частные, местные бои, проведенные успешно, перерастают в серьезные операции даже стратегического плана. Так что будем дерзать, товарищи коммунисты!»
На Западный фронт в 1943-44 гг. нас прибыло около 60 человек, младших лейтенантов, командиров стрелковых, пулеметных и минометных взводов. Прекрасно обученных, крепких, красивых 19-20-летних парней.
К лету 1944 года, т.е. к началу операции «Багратион», в результате нелепых зимних и весенних местных боев, почти все погибли или были тяжело ранены. В числе их были убиты трое моих близких друзей: Вася Филатов, Николай Буханов, Павел Грушечев. Двое последних были моими родственниками. Так печально закончились для нас зима и весна 1944 года. После мы узнали, что за неумелые операции и большие потери зимой 1943-44 годов был отстранен от должности командующего Западным фронтом генерал- полковник Соколовский.
Офицеры стрелковых подразделений (командиры стрелковых рот и взводов), как показывает статистика и личные наблюдения, выходили из строя ( убитыми или ранеными) в течение двух — трех и реже
— пяти боев. Поэтому, когда закончилась война, эта категория всегда впередиидущих офицеров оказалась меньше всех отмеченной наградами и не потому, что они их не заслужили, а потому, что они погибали или убывали из частей по ранению, и их зачастую забывали, награждая тех, кто оставался в строю. Правда, я знал капитана Ерошкина Сашу, уроженца знаменитого села Сусанино, Костромской области. Этот отважный офицер, командуя ротой, прошел пешком от Сталинграда до Берлина, не получив ни одной царапины.
Мы, офицеры-пехотинцы, нередко завидовали артиллеристам, саперам, связистам, которые, не сталкиваясь постоянно, лоб в лоб с немцами, имели возможность обсушиться, поспать, избавиться от вшей и постоянной угрозы быть уничтоженным.
Вот такой суровой и беспощадной война была для офицеров пехоты.
